НГ EXLIBRIS №48 от 22 декабря 2005 г.

"Белая магия" на фоне достижений Шерлока Холмса и отца Брауна

Алексей Комнин

Элджернон Блэквуд. Вендиго. - М.: Энигма, 2005, 656 с.

В "русском корпусе" англичанина Элджернона Блэквуда (1869-1951) до недавнего времени числились два-три рассказа, погребенных в братских могилах наспех составленных и уже забывшихся сборников. "Вендиго" впервые представляет нам автора по-русски в солидном объеме.

Авторский сборник, давший заглавие книге, и условно именуемый романом цикл из пяти довольно больших рассказов ("Несколько случаев из оккультной практики доктора Джона Сайленса") были опубликованы на языке оригинала в 1906-1910 гг.

Блэквуд - один из самых маститых представителей английской готики (или "черной фантастики"). Направление это именуется поздним потому, что жанр, вроде бы казавшийся успешно отработанным еще во времена Хорейшио Уолпола и Анны Рэдклифф, столь же успешно возродился в середине позапрошлого столетия и по сей день числит за собой немало поклонников.

Таинственные события и происшествия, нарушающие ход обыденной жизни, - тема, которую Блэквуд разрабатывал на протяжении всей своей карьеры. Прекрасно разбираясь в хитросплетениях тех теорий, учений и медитативных практик, которые принято обобщенно именовать "восточной экзотикой", Блэквуд не был безоглядным энтузиастом занимательной таинственности. Да и не мог им быть - как англичанин, он сохранял в глубине души твердую уверенность в том, что здравый смысл и рационализм, при всей их неромантичности, непременно должны присутствовать в анализе любого "непостижимого" феномена. И сочетал эту уверенность с типично английским уважением ко всему, что имеет место быть, пусть даже только в восприятии другого: если Смит рассказывает Джонсу, что ему явилось привидение, то рассказ не служит Джонсу поводом для высмеивания суеверного Смита.

Образ доктора Джона Сайленса, "белого мага", находящего основания для распутывания сути мистических происшествий, весьма характерен. Разумеется, он - не оккультный вариант Шерлока Холмса, симпатичного циника, атеиста и безоглядного рационалиста, читающего в душах на полицейский манер, и не ремейк честертоновского патера Брауна (Честертон был католиком и одарил своего священника-детектива некоей сыскной благодатью во вкусе Римской церкви). Имя Джон Сайленс можно интерпретировать по-русски как "Иоанн Молчальник", и отсюда сразу потянется ниточка к исихазму - духовной практике самоуглубления и созерцания, практиковавшейся в лоне православной религии (основателем учения считается Григорий Палама). Согласимся, что для английского писателя такие далековатые сопряжения неожиданны: вся исторически обусловленная британская "восточная ориентация" никогда не входила в плотный клинч с духовными мирами, порождаемыми восточнохристианским сознанием, - они ей были попросту неинтересны. Зато интересен блэквудовский Сайленс - рациональный мистик, синтезатор-экуменист, проповедующий идею общности всех мировых религий в стремлении защитить человеческую душу "мыслительной броней". Он не является к пациентам с распятием и склянкой святой воды, как дешевый экзорцист, но учит их искусству обуздания ложнонаправленной мысли. Такую позицию нельзя не принять. Абстрактное "зло" конкретизируется всегда и только на путях мышления, безмысленные создания в отношении злотворения недееспособны.

Литературное наследие поздней английской готики вообще и Элджернона Блэквуда в частности уже начинает покрываться благородной патиной времени. Тем не менее это настоящая литература, подлинное искусство слова, хоть и лежащее несколько в стороне от русской традиции. Или, говоря точнее, другая дверь в мир трансценденции, к которой у нас не всегда можно подобрать ключи.